Выжившие смерти вопреки
11 апреля во всем мире отмечается Международный день освобождения узников фашистских лагерей. В числе тех немногих, кому посчастливилось уцелеть в нацистских лагерях смерти – житель района Матушкино Е. С.Пашковский.Евгений Сафронович Пашковский родился 25 сентября 1938 года в деревне Лебедевка Жлобинского района Гомельской области. Семья была большая, кроме него, воспитывалось еще шестеро детей. Когда началась война, отца, инвалида по слуху, на фронт не взяли, но трое старших братьев, один за другим ушли воевать, да так и не вернулись, пропали без вести. В 1943 году деревню захватили немцы. Жители разбежались кто куда.
Евгений Сафронович помнит, как их семья вместе с живущим у них 12-летним двоюродным братом, уходила из деревни полем. Шли долго, останавливаясь на ночлег в разных деревнях, пока не добрались до Жлобина. Там они поселились в каком-то частном доме на окраине города. Однажды ночью в конце зимы в их дом пришли немцы, выгнали всех на улицу и под дулом автоматов погнали на железнодорожную станцию. Там их, вместе с другими жителями города, погрузили в товарные вагоны и повезли до станции Рудобелка.
В тридцати километрах от этой станции, недалеко от линии фронта, в начале марта немцы соорудили три концлагеря, которые получили название «Озаричский лагерь смерти». В один из них, расположенный недалеко от поселка Озаричи, и направилась по прибытии на станцию колонна людей, в числе которых была семья Пашковских.Идти пришлось по весенней слякотной дороге. Тех, кто отставал, отходил в сторону или садился на землю от усталости, немцы беспощадно расстреливали. Дедушка Евгения Сафроновича не дошел до лагеря: его, обессилевшего от долгого пути, фашисты застрелили на глазах у родственников. У двоюродного брата, несшего за плечами узелок с мукой, конвоир издевательски разрезал ножом веревки и мука просыпалась на дорогу, под ноги идущим следом людей. На подходе к концлагерю у всех проверили документы, после чего часть людей отделили и куда-то отправили, в том числе – отца Пашковского. Лагерь представлял собой обнесенное колючей проволокой открытое заболоченное место с мелколесьем. Подходы к лагерю были заминированы. По периметру стояли вышки с пулеметчиками и не было никаких строений, где могли бы разместиться измученные дорогой путники.
Более того, им запрещалось делать шалаши, разводить костры, поэтому спать приходилось на голой промерзлой земле. Один раз за все время пришла машина с хлебом: мерзлые буханки из отрубей пополам с опилками. Эти буханки немцы кидали заключенным через ограду, и Евгений Сафронович вспоминает, как одна из них разбила в кровь лицо его матери, когда она пыталась поймать этот эрзац-хлеб, чтобы накормить голодных детей. Воды не было, узники черпали ладонями и пили оттаявшую болотную жижу.
Но холод и голод оказались не самым тяжелым испытанием, которое ждало отчаявшихся людей. Гораздо страшнее был сыпной тиф, смертельная инфекция, которая сотнями выкашивала узников концлагеря. Умершие оставались лежать тут же в лагере, и вскоре вся местность оказалась усеянная мертвыми замерзшими телами, рядом с которыми находились еще живые люди. С инфекцией никто не боролся, более того, немцы были заинтересованы в ее дальнейшем распространении, чтобы через больных тифом местных жителей заразить наступающие части советской армии и тем самым, ослабить их боеспособность. Утром 19 марта, после нескольких дней непрерывной канонады, знаменующей наступление советских войск, немцы покинули концлагерь. Обрадованные узники, те, кто еще мог ходить, бросились к выходу, но тут же подорвались на минах. К тому времени к лагерю подошли разведчики 65-й Армии Белорусского фронта под командованием генерал-лейтенанта П. И. Батова. Саперы разминировали узкие проходы, по которым стали выводить и выносить обессиливших, больных людей. «Озаричский» концлагерь существовал 10 дней. За это время из почти полсотни тысяч заключенных погибло 15.620 человек.
Спасти удалось 33.480 человек, почти половина из них - дети до 13 лет. Когда люди вышли из лагеря, думали, что все закончилось, но радость освобождения очень скоро была омрачена смертью близких, которые умирали в госпиталях один за другим. Некоторых смерть настигала уже после возвращения в родные места, как это случилось с родителями Евгения Софроновича. Сразу после освобождения их разыскал отец, находившийся в другом лагере и семью, вместе с другими бывшими узниками, отправили в карантинную зону. Эти зоны и госпитали в спешном порядке создавались в окрестных деревнях, чтобы не только спасти вывезенных из лагерей людей, но и остановить распространение тифа.
После карантина, Пашковские решили вернуться в свою деревню Лебедевка. Но там их ждало новое испытание: из трех улиц деревни уцелело лишь два дома. Остальные дома немцы разобрали и сделали из бревен блиндажи. Эти блиндажи, с наспех сколоченными нарами на два года стали домом для многих возвратившихся жителей Лебедевки. Матери и отцу Евгения Сафороновича недолго довелось пожить на родной земле. Очень быстро, один за одним они ушли из жизни: видимо, истощенный организм так и не смог справиться с последствиями болезни и лишений. Дети остались одни, и забота о них легла на плечи 13-летнего двоюродного брата. Послевоенные годы были очень трудными: голод, неустроенность, выживали как могли. Маленький Женя ловил силками воробьев, из них варили похлебку.
Потом с наступлением весны разоряли птичьи гнезда, искали яйца, ловили рыбу в реке. Со временем быт в деревне начал налаживаться: по бревнам восстанавливали дома, в одной из уцелевших изб открылась начальная школа. После окончания четырехлетки, нужно было продолжать учебу в райцентре, но, по словам Евгения Сафроновича, учиться дальше он тогда не захотел, пошел работать пастухом, пас колхозное стадо, ухаживал за лошадьми. В 1958 году его забрали в армию, в одну из воинских частей Подмосковья. После демобилизации он пошел служить в пожарную часть в Долгопрудном.
И уже здесь закончил вечернюю школу, и потом - школу тренеров при институте физкультуры. Затем он какое-то время работал в пожарной охране Москвы инструктором по физподготовке, а в 1966 году Евгений Сафронович вместе с женой и двумя детьми перевелся в пожарную часть Зеленограда, где и проработал до выхода на заслуженный отдых.
Со времени страшных событий в лагере смерти «Озаричи» прошел уже 71 год. На месте, где был лагерь, в 1992 году воздвигли мемориал : три стелы с барельефами и два памятных знака. Спустя еще 12 лет в Озаричах создали музей Памяти жертв Озаричских концлагерей. Туда приезжают экскурсии из Белоруссии и России, там встречаются бывшие узники концлагерей, проходят мемориальные мероприятия, митинги. О злодеяниях фашистов и героической борьбе народов против гитлеровских порядков написано много книг, сняты фильмы. Но в памяти поколений должно храниться всё пережитое людьми в фашистских концлагерях, чтобы это никогда больше не смогло повториться.
Т.Доценко
Версия для печати
